СКАЗКА ГОСПОДНЯ. Ч.1. ГЛ.2. РАЗДЕЛ 7. БОГОМ БЫТЬ ТРУДНО ВО ВСЕ ВРЕМЕНА.

  Не знаю, стоит ли рассказывать вам эту историю. Все равно никто не поверит в ее реальность, а если бы и все приняли этот бред за истину, никому бы легче от этого не стало. Но, тем не менее, что было, то было. А случилось это так.

  Вызов от Бога поступил, как всегда, неожиданно. Огненные письмена на стене лаборатории настойчиво приглашали меня на Сатурн. Пока я лихорадочно соображал, что же захватить с собой, поднялся вихрь, и меня унесло туда, куда следует. Бог был мрачен, но, как оказалось, не из-за моего поведения.

  - Ты хоть на секунду можешь себе представить, каково мне приходится? – спросил он с порога.

  Я пожал плечами: на ум пришла лишь фраза из романа братьев Стругацких. Но вслух произнести ее побоялся, и правильно сделал: кому нравятся бесконечные повторы давно избитых формулировок?

  - Трудно – не то слово, - продолжал Бог, - ни на миллисекунду не могу оставить свой пост. За спиной моей никого и ничего нет, ибо я – последний рубеж. А ты думаешь, что я не существую еще как личность, которой присуще естественное стремление к отдыху?

  Не зная, что и ответить, я неопределенно развел руками. Мол, все понимаю, но помочь ничем не могу.

  - Можешь, Парамоша, - твердо произнес Создатель всего сущего, - ничего в том сложного нет. Деисты твердо считают, что мне достаточно сотворить мир и запустить движение материи, а дальше все должно как-то самоорганизоваться. Действительно, почему бы и нет? Проведем-ка небольшой эксперимент. Потяни-ка эту лямку хотя бы год!

  С этими словами Бог исчез, а я остался в его рабочем кабинете с печатью, зажатой в руке, звонком на столе, каким-то монитором обзора всей Вселенной без инструкции пользователя, и настежь распахнутым пустым сейфом. Ключи лежали на столе.

  Вошла пестрая Птица-Секретарша, или Райская Птица. Размерами она была с хорошего страуса, а расцветкой напоминала колибри, только гораздо ярче.

  - К нам гости, - сообщила она, - Аллах и Митра с каким-то чрезвычайным сообщением.

  - Пусть входят, - изрек я, совершенно не соображая, как вести себя с делегацией чужих богов, что говорить, и вообще каковы мои полномочия. Ну, печать, пусть даже божья, ну личная секретарша, хотя и птица. А дальше что?

  В кабинет вошла охрана – два дюжих серафима с огненными мечами, а за ними ввалились представители восточного пантеона. Они волокли уже знакомый мне бидон из-под Истины. Увидев меня, боги одновременно вздрогнули, и молочная фляга со звоном покатилась по твердому полу.

  - Что за черт? – спросил Аллах. – А Бог где?

  - Бог на отдыхе, в Нирване, - нашелся я, - так что буду вместо него. Можете называть меня Атон, а можно проще – Парамон. Не обижусь. Какие будут вопросы?

  - Слушай, божка, или божок, - процедил Митра, - мы вообще-то не к тебе шли, но не тащить же ее обратно? – и кивнул на флягу. – Мы тут Истину нашли на границе ислама и зороастризма, вот и разносим ее по все конфессиям понемножку. Так что подставляй стакан, и тебе нальем.

  Я недоверчиво заглянул в бидон: точно, она самая – литра три. А мне тогда, в Риме, показалось, будто мы вычерпали тару досуха… впрочем, Истина самоценна и самодостаточна – когда и где захочет, там и проявится, никого не спрашивая. И пришлось выпить полстакана этой дряни. Ну и ощущения, доложу вам! Если бы не подаренное мне Богом бессмертие…

  Посидев немного – для приличия, Митра с Аллахом покинули рабочий кабинет Господа (язык не поворачивается сказать “мой кабинет”). Я сидел и горько размышлял о том, что не справиться мне, ох, не справиться! Сейчас вся Вселенная полезет в эту приемную со своими горестями, бедами и просто просьбами, а что я могу? Печать поставить? И так в течение года, день за днем?! Одному не выдюжить, однозначно.

  Вошла Птица-Секретарша.

  - Утренняя почта, господин исполняющий обязанности! Можно вас называть И.О. Богом?

  - Можно, можно! Что там у нас?

  На стол Птица вывалила целый мешок разноцветных бумажек, а также записок на пергаменте, папирусе, глиняных табличках и прочем подручном материале. Я нацепил очки и вчитался в первые попавшиеся под руку страстные призывы верующих к Верховному Существу. Меня ожидало жестокое разочарование.

  - чтоб они все сдохли, Боже, - гласила первая же молитвограмма, - чтоб у них… на лбу вырос, чтоб жить им всем на одну зарплату, а в Аду остаться без смолы!

  - Чтоб он, проклятый, околел, да не просто гигнулся, а умер бы в самых страшных мучениях, и чтоб земля не была ему пухом, - вопила вторая просьба. И так далее, и все в том же духе. Я с омерзением швырнул отвратительные цидулки в камин, услышав одобрительное хмыканье секретарши:

  - Надо же, в первый же день разобрался!

  Затем пошли личные просьбы меркантильного характера. Кто просил миллион, кто миллиард; кое-кому страстно хотелось выиграть в карты, кому-то – разбогатеть на скачках, а большинству – на биржевых операциях. Бездельники!

  Эту серию постигла участь первой, вызвав горячее одобрение со стороны Райской Птицы:

  - Пока вполне справляется, каналья!

  И тут на глаза попалась какая-то чушь, написанная до боли знакомым почерком:

  - Я, римский папа, бывший имам Хомяк Первый, страстно взываю к тебе, Господь: сделай так, чтобы достойные (вроде меня) имели все, что пожелают, а недостойные (не будем называть их по именам, ибо имя им – легион) получили бы воздаяние в полной мере и не только после Страшного Суда! Да погибнут все тунеядцы, самозванцы и вообще профаны, занимающие чужое место в этом мире.

  Я почувствовал себя несколько уязвленным: что за намеки, черт побери?! И, повинуясь интуиции, вызвал охрану:

  - Доставьте мне автора этого послания!

  Архангелы, козырнув, взмыли ввысь. Через минуту они втащили в божий кабинет упирающегося Хомяка. Я швырнул ему в лицо смятую молитвограмму:

  - Интригуешь, старый краб? На кого, или на что намекаешь?

  - Парамоша, что ты себе позволяешь! – взвизгнул Хомяк, - уйми своих сатрапов! Руки-то зачем выкручивать?!

  И тут же осекся, начиная соображать, куда попал, и с кем дело имеет.

  - Догадлив ты, старик так, что можно тобой гордиться! – искренне развеселился я. - Разглядел, что за печать в моей деснице? Как сейчас припечатаю по лбу!

  Хомяк молча повалился ничком. Я ухватил старика за воротник.

  - Да будет тебе, старикашка, все-таки мы не чужие! Что там у тебя стряслось?

  - Плохи мои дела, Парамоша… то есть бог, - поправился папа, - кто-то раскопал мое досье. Что теперь творится в мусульманском мире! Тысячи шахидов поклялись добраться до меня любой ценой. Как же, предал великое дело ислама! Не взорвут, так вздернут на первой же осине! Так и мылятся меня поймать, камнями побить, да еще и удавить, звери! Помоги, а? Ты же теперь все можешь!

  - Помогу, чем могу, - скромно ответил я, - вот что мы с тобой сделаем: оставайся за божьего сына! В течение года продержимся, а там видно будет. Уйдем в глухую тайгу, и пусть твои шахиды там нас ищут-свищут!

  Вопрос был решен. Затем пришлось рассматривать дело Отелло и Дездемоны; я решительно отправил мавра в Ад, хорошенько отчитав его:

  - Разве так душат, чертов ниггер? За яблочко надо, за яблочко! И вообще поменьше прислушивайся к советам клеветников!

  Время летело быстро. Дня через три мы уверенно ставили печати на разного рода постановления божьей канцелярии (оказывается, и такая есть). А на четвертый день в кабинет в клубах сернистого дыма ввалился уже знакомый мне Демонический Дух.

  - Можно по личному вопросу? – проблеял он. – Некуда мне податься, Госпо…

  Он уставился на меня.

  - А Бог где?

  (Бога он, стало быть, уже видел раньше. Интересно, где и когда? Надо бы спросить при случае).

  - Где надо, - уклончиво ответил я. – Что тебя привело сюда, старый черт?

  - Не черт, а дьявол, - подбоченился Дух, - а вообще-то с Сатаной опять поссорился. Нет мне жизни в Аду! Ему, кстати, тоже. Прими в свиту хотя бы дворником. Я еще нектар варить умею, могу и спеть за соловья. А если кого надо прибить – тоже ко мне. Позволь остаться, а?

  - Почему же “дворником”? – сообразил я. – Бог имеется, сын – есть, теперь вот и Дух появился. Троица в сборе! За работу, товарищи!

  Вскоре выяснилось, что толку от демона было мало, а шума – хуже не бывает. Он во все совал нос, постоянно кипятился и, чует мое сердце, если бы не охрана и печать божья в моей деснице, и мне самому могло бы не поздоровиться. Старый черт постоянно приставал к нам с предложениями вроде: “а давайте океаны в коньяк превратим”, или “построим самую высокую в мире Вавилонскую башню досрочно”! Пришлось временно отстранить его от дел. Поток заявлений от населения все шел и шел, и времени покурить или перекусить у нас вовсе не оставалось. А толку от нашей деятельности все не было, как не было, – количество зла в мире не уменьшалось, а, как будто бы не уменьшалось. Пришлось в один прекрасный день передать работу с населением Птице-Секретарше, и срочно провести совещание на тему: что делать с Инферно? Времени оставалось в обрез – полгода, не больше. Как отчитываться-то будем?!

  Демонический Дух предлагал начать активные наступательные операции.

  - Вы только доверьтесь мне, господа боги, - блеял он, - а уж мне-то достоверно известно, где и что творится в сфере царства Тьмы. Устроим такой Апокалипсис, – мало не покажется!

  - А мне доверьте раненых добивать, и трофеи собирать, - вылез Хомяк, - о, уж тут-то великому понтифику нет равных!

  Спор был прерван сообщением Секретарши:

  - Великие боги, к вам Пришельцы!

  Я едва не подскочил: теперь-то поквитаемся за тот эпизод на Фобосе. Впустить, немедленно впустить!

  Вошедшие с каким-то важным сообщением братья-тарелочники попятились к двери, столкнувшись взглядами с моей перекошенной от ненависти и одновременно радостной от предчувствия неизбежного возмездия физиономии. Попятились бедолаги, было, к дверям - заперто. А я уже надвигался на них с печатью в руке.

  - Как живете, страшные сны не мучают? – успел выкрикнуть я перед тем, как на незадачливых братьев-хулиганов обрушился град ударов – печатью, по мордам! Меня с трудом оттащили Дух с Хомяком. Пришельцы, разукрашенные то ли синяками, то ли оттисками величайшей в мире печати, выскользнули в коридор и опрометью бросились к своему НЛО. А мы вернулись к рассмотрению извечного вопроса.

  - Наступательные операции – это, что ни говорите, агрессия, - вскользь заметил я, - а мы, какие, никакие, все-таки миротворцы. Предлагаю занять круговую оборону и отстреливаться от адептов Зла до конца, пока патроны не кончатся. Пусть мы повторим судьбу трехсот спартанцев, но подвиг наш будет жить в веках!

  Но тут вмешались в спор охранники – Михаил и Георгий.

  - У нас инструкция, - твердо заявил Михаил, - все, что угодно, только не стрельба! Можете устроить пару Потопов, организовать костры инквизиции… не возбраняется даже торговля индульгенциями, а стрельба под запретом.

  И я решил на все махнуть рукой. Богом, оказывается, быть всегда трудно, а в подобных условиях, когда ничего нельзя, а с тебя же и спросится, - не стоит и браться за гуж. И я решительно нажал на кнопку вызова Секретарши.

  - Слушай, Птица, как у нас с нектаром, амброзией и вообще коньяком с кагорами для причастий?

  - Все в ажуре – сколько душе угодно! Прикажете подать?

  - Приказываю! – и затем, повернувшись к троице: - запираем все входы и выходы, только Богу и отворим; у нас осталось совсем мало времени, так что надо будет провести его так, чтобы потом, много лет спустя, не было бы мучительно больно за мартышкин труд. Вперед и с песнями!

  Мы тут же сочинили несколько застольных песенок, и пир во время чумы стартовал с низкой позиции. Дух раздобыл старую облезлую гитару, Хомяк – домбру, и вечеринка пошла, как по маслу. Через час другой мы поклялись друг другу в вечной дружбе, и грянули квартетом, несмотря на то, что нас было трио:

  Как все скверно

  Ах, как все загадочно и скверно, если перейти водораздел

  Черного, как ночь, хребта Инферно, не дойдя до царства добрых дел!

  И сидим теперь во мраке ночи – непонятно кто мы тут и как:

  Боги, – но без всяких полномочий, беспокойно озирая Мрак.

  Ничего не знаем, не умеем, в голове – бардак, в руке – печать…

  Как же быть? Небось, с Зеленым Змеем дружбу закадычную начать.

  Мы начнем, – но мы же и закончим в час, когда закончится наш срок,

  И уйдем отсюда прочь со Змеем – он чем хуже нас, пусть даже и не бог?

  По мощеной мыслями дороге побредем в печальной тишине, -

  Сами понимая, что не боги нынче побеждают в той войне,

  Где сражений нет обыкновенных, тыла нет, и фронт давно исчез,

  Где в боях не принято брать пленных, будь тот пленный ангел, или бес.

  Как говорится, оглянуться не успели, - и вот, часы пробили полночь, и в кабинет вошел бодрый, посвежевший, но, тем не менее, разгневанный Бог.

  - Так и думал, - заявил он с порога, - не то, что на день, на час не имел я морального права оставлять вас без присмотра! Это что за пародия на троицу, что за безобразный Всемирный Сивушный Потоп? Ошибки надо исправлять. Вот вам по кирке, лопате и тачки, и – шагом марш на великие стройки!

  Этим все и закончилось. Но даже на каторге мы не стали терять присутствия духа: мир не рухнул в тартарары даже во время нашего правления. Следовательно, есть у него запас прочности, и эволюция продолжается, несмотря ни на что.

  9.30. 17 сентября 2004 г. Казахстан, Кусанбай Западный