Выродок

  Как обычно, в субботу Варвара приехала навестить дочь.

  Сидевший на крыльце черно-белый котяра с обчекрыженными усами параноидально зыркнул на гостью. Морда пострадавшего смахивала на Гитлера с карикатур времен Второй мировой. «Хайль», - сдавленно-хрипло "поздоровался" кот… Варя сочувственно покачала головой и прошла в родительский дом.

  - Здравствуй, мамочка! Ты одна? Где Маша, папа?

  - Здравствуй! Марья деревянное кресло заказала, как в мастерской, с высокой спинкой. Наш дед растаял, второй день над ним трудится. Девочка с ним.

  - С ним? Она ж обязательно что-нибудь вытворит!

  - А-аа, вытворила уже, - мать обреченно махнула рукой.

  - Барсика я видела. По сравнению с постриженными себе ресницами - ерунда.

  - Угу. Столешницу, где тиски стоят, украсила мебельными гвоздями.

  - Мама...

  - Да, не волнуйся, не поранилась, слава Богу. Говорит, столешница с дырками (там следы от короеда) - некрасивая.

  - Где она молоток взяла?

  - У деда попросила. Он сдуру и дал. Думал, дитё под его присмотром! Потом гвозди выковыривал. У нас другая новость, хорошая: Маша читать научилась, сама. Часами может сидеть за книжками.

  Без сверстников для игр девочка частенько развлекала себя сама. То у бабушки нафталин стянет. Хорошо, Семен вовремя обнаружил внучку, нацелившуюся хлебнуть после эксперимента вонючей жидкости. То, услышав рассказ о двух пуговицах, проглоченных соседом в детстве, безотлагательно его «рекорд» переплюнет. То в аптечку, прибитую поближе к потолку, заглянет с цветными таблетками поиграть. В общем, Машкины жажда познания и тяга к красоте держали окружающих в тонусе.

  - Чита-аать? В три года? – на лице Вари удивление сменилось отчаянием. – Нет, нет, нет!! Ни в коем случае! Срочно уберите все книги!

  - Да почему?

  По щекам Вареньки обильно заструились слезы. Она опустилась на стул, заломила руки и продолжила:

  - Если ребенок будет слишком быстро развиваться, мозг быстро состарится. Тогда Маша умрет совсем молодой! Кто будет ухаживать за мной в старости? Муж Ванька - идиот? Какой ужас!

  Последовало красочное описание страшного окончания Вариной жизни. Материнская суета вокруг плачущей завершилась сбором вороха книг, журналов, прочитанных газет, и требованием к главе семейства переместить это добро на верхнюю полку в чулане. Семен недовольно покряхтел, но требование исполнил.

  Вскоре внучка пришла к нему консультироваться по поводу фенолфталеина. Ошарашенный дед подумал, что она опять перетрясла аптечку, но ошибся. После перемещения книг ребенок осмотрел чулан, установил, что до чтива не добраться. Стырил ключи от запретных ящиков комода. Среди коробок с бабушкиными туфлями и старых фотоальбомов, к неописуемой радости, обнаружились: учебник по родовспоможению, пособие по дерматологии плюс толстенный том «Неорганическая химия». Пролистав картинки первого талмуда, Машка узнала, откуда берутся дети. А как они туда попадают? Обдумывание вопроса отложилось - до возвращения взрослых «ценности» нужно перепрятать, а ключи вернуть на место. Когда дитятко оставалось в желанном одиночестве, "сокровища" извлекались из пространства между старым, сломанным холодильником и стеной. Были изучены описания кожных болезней и иллюстрации. За разъяснениями к учебнику химии Маша обратилась к деду. После беседы Семен, в сердцах помянув мать, предъявил фолианты жене Катерине и вернул все книги на прежние места.

  Через неделю малышку отвезли к родителям, потому что Семен и Катерина основательно простудились. И вот из-за чего. Бабушка не отреагировала на Машину просьбу дать выстирать кукольное платье. Как только Семен с женой вышли по какому-то хозяйственному делу в сени, внучка заперлась изнутри. На мольбы родни отвечала решительно: пока дело с постирушками не закончит, дед с бабой останутся снаружи, чтоб не мешали. Массивный дверной крючок сработан на совесть. Тяжелую дверь с петель одному не снять. Пришлось дожидаться, когда девочка сочтет нужным впустить промерзших родственников.

  - Выродок, а не ребенок, - заголосила бабка и с перекошенным лицом ринулась в сторону Маши. На пути встал дед.

  - Катя! Не надо. Она маленькая…

  - Не суйся, куда не просят! Своих не растил, теперь наверстываешь? Чего вылупился? Не так, что ли? На заводе пропадал сутками, да с друзьями на охоте. Жену первую в гроб загнал! Змей! Рассказывали мне, как ты от нее гулял, пока она с близнецами дома сидела.

  - Что ты мелешь при ребенке, дура?

  Катерина, в ответ, изловчилась, подпрыгнула - муж, привычным движением, успел перехватить руку и увернуться от удара.

  - Пусти, сволочь! - женщина выдавила слезу.

  Истерики Семен переносил тяжело. Осыпаемый перемешанными со всхлипами проклятьями, он спешно оделся, послал супружницу на известные веселые буквы и вышел, громко хлопнув дверью.

  Катерина долго исповедовалась внучке, какой ее дед дурень. Двадцать лет проработать главным инженером спиртзавода, а, в итоге, - ни-че-го! Халупа в пригороде. У дочек квартиры государственные. Все четыре без наследства. Идиот, форменный идиот. Кроме грамот, именного позолоченного спиртомера, да болячек от злоупотребления дармовым продуктом, ничего не заработал. И ничего ему не скажи! На все ответ: «А сядешь ты за меня?» Еще куском попрекал: "Зато тебе работать не приходилось". Гад!!!

  - Что ты всё льнешь к нему? Он тебе не родной! Твой деда был красавец, умница. Погиб. Правильно говорят, Господь-то забирает лучших! Он бы нас обеспечил. Человек умел жить! То завскладами в «Астории», то директор магазина. Я в Ленинград, после блокады, вернуться так и не смогла. Эх, Гришенька...

  О Гришенькиных пассиях вспоминать не хотелось - не принято плохо говорить о покойном. Катерина тяжело вздохнула, помолчала, потом притянула ребенка к себе.

  Вечером Маша забралась к деду на коленки, на ушко спросила:

  - Баба говорит, мой деда погиб, а ты - чужой. Это правда?

  - Правда.

  - А я не верю. Ты у меня самый родной! - девочка обняла Семена, и с грустью добавила:

  - Бабка-то у нас дура.

  - Нельзя так о бабушке отзываться...

  Москва,

  февраль 2011 г.